Бездна, ад... для современного сознания
почти неприемлемы. Н.А. Бердяев, оказавший огромное влияние на ителлигенцию ХХ
века, писал: “Христианство всегда воспринималось мной прежде всего как
милосердие, сострадание, прощение, человечность”. Ему неприемлемо было
христианство как “религия наказания и адских мук”. Если Бог таков, то Н.А.
“готов восстать на Него” (по выражению К. Леонтьева). Но прав ли маститый
писатель и таково ли христианство, как он представлял себе?
В ответ на эти размышления, мы находим,
что у Святых Отцов сформулировано два, формально взаимоисключающих друг друга
рассуждения:
— с одной стороны, они говорят о гневе Божием, о
правосудии Божием, о наказании Божием,
— с другой стороны, у тех же Отцов находим
высказывания, что Бог благ и только благ.
Читая слова Антония Великого, мы увидим,
что рассуждения Святых Отцов о гневе Божием есть снисхождение к нашему мышлению,
все эти высказывания носят другой характер.
Антоний Великий писал: Бог благ и
бесстрастен и неизменен. Если кто признавая истинным то, что Бог не изменяется,
недоумевает, однако, как Бог о добрых радуется, от злых отвращается, а если
покаятся, является милостив к ним, то на это надо сказать, что Бог
— не радуется и
— не гневается,
ибо радость и гнев суть страсти.
Нелепо думать, что Божеству было хорошо
или худо из-за дел человеческих. Бог благ и только благое творит, вредить же
никому не вредит, а мы,
— когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом, по
сходству с Ним,
— а когда становимся злы, то отделяемся от Бога, по несходству с
Ним. Делаясь злыми, становимся отверженными от Него.
И это не значит, чтобы Он имел гнев на
нас, но то, что грехи наши не дают Богу воссиять в нас.
Если потом молитвами и благотворениями
снискиваем мы разрешение во грехах, не то значит, что Бога мы ублажили и Его
переменили, но что посредством таких действий и обращения к Богу, уврачевав
сущее в нас, опять соделываемся мы способными вкушать Божию благость. Так что
сказать: Бог отвращается от злых, есть то же, что сказать: солнце скрывается от
лишенных зрения (Добротолюбие, т. 1, параграф 150).
Таким образом, есть два подхода в
изложении Самого Откровения.
1. Есть подход педагогический. Для
ребенка, который спрашивает у родителей:
— Откуда я?
Часто отвечают:
— Нашли в капусте, — и для маленького
человека этот ответ вразумительный. Он сразу успокаивается. Это подход
педагогический. Каждому уровню нужно дать должное представление о той или иной
вещи. Поэтому в наставлениях Святых Отцов, в Посланиях Апостолов, в Евангелии мы
видим непрерывную педагогику. Мы читаем: Бог гневается, Бог радуется, все это —
те образы, с помощью которых человек наставляется и назидается соответственно
своему духовному строю.
Для многих это единственный способ
понимания правды Божией. Как объяснить ребенку, что Бог есть любовь и только
Любовь? Он поймет это так:
— Слава Тебе, Господи, можно грешить, Бог
все простит.
Когда говорят:
— Бог тебя накажет, — это страшно уже,
тогда я воровать не буду. Многие по своему примитивному интеллекту не способны
понять что значит: Бог есть Любовь и только Любовь, и тогда педагогический метод
помогает хоть как-то формировать чувство ответственности, которое удерживает от
греха.
Но если человек на этом останавливается,
то “педагогический” подход нередко дает и дурные плоды. Человек, взрослея,
привыкает видеть в Боге неумолимого Судию — следователя, Который только и
гневается, только и наказывает. Против такой точки зрения и возмущался Н.А.
Бердяев. А на самом деле, это представление о Боге далеко от истины.
В высказывании Антония Великого читаем:
“делая зло, мы себе делаем зло, закрываемся от того Солнца, без Которого мы жить
не можем”. А затем высказывается очень важная мысль, что “после злодеяния
начинается атрофирование и разложение духовного организма”. Вот это-то состояние
очевидно, но его можно объяснить двумя способами:
— Бог тебя наказал,
— Бог никого не наказывает, Он только
стучится к нам. Не Бог тебя наказал, что ты переломал руки и ноги, ты сам себя
наказал, нарушил ту истину, которая является законом нашего бытия.
Поэтому каждому человеку необходимо
всегда помнить, что Бог есть Любовь, и мы во Христе усыновлены Богу-Отцу,
Который долготерпелив и многомилостив, а путь Святых поможет увидеть
совершающуюся в жизни Святых любовь Божию. Особенно дорог для нас почти наш
современник, старец Силуан, недавно прославленный в лике Святых, и для каждого в
сердце удивлением отразился его подвиг молитвы, его прославление Бога-Любви:
“Жил на земле человек, муж гигантской
силы душа, имя его Симеон. Он долго молился с неудержимым плачем:
— Помилуй меня.
Прошло много месяцев такой молитвы, и
силы души его истощились; он дошел до отчаяния и воскликнул:
— Ты неумолим!
И когда с этими словами в его изнемогшей
от отчаяния душе еще что-то надорвалось, он вдруг на мгновение увидел живого
Христа; огонь исполнил сердце его и все тело с такой силой, что, если бы видение
продлилось еще мгновение, он умер бы.
После он уже никогда не мог забыть
невыразимо кроткий, беспредельно любящий, радостный, непостижимого мира
исполненный взгляд Христа и последующие долгие годы своей жизни неустанно
свидетельствовал, что Бог есть любовь, любовь безмерная, непостижимая”.
2. Второй подход: прямое учение о
Боге.
Если первый носит педагогический
характер, наставительный, то второй — догматический.
Об этом пишет не только один Антоний
Великий, и это не случайное мнение только одного подвижника, а учение Церкви.
Вот, например, Григорий Нисский: ибо что не благочестиво почитать естество Божие
подверженным какой-либо страсти: удовольствия или милости или гнева, этого никто
не будет отрицать, даже из маловнимательных к познанию истины сущего. Т.е. Бог
вне эмоций, но посредством наших свойств, Бог приспособляется к нашей немощи,
чтобы
— наклонные ко греху по страху наказания
удерживали себя от зла,
— увлеченные прежде грехом, не
отчаивались в возвращении через покаяние, взирая на Его милость (Григорий
Нисский).
Таким образом, все опасения о том, что
Бог “наказывает, угрожает”, должны исчезнуть.
Свобода человека не нарушается, только
нам хорошо бы изучить, почему же у тех, кто избрал путь греха, в результате
воздействия той или иной страсти, происходит “атрофирование и разложение
духовного организма”, которое, начавшись здесь, перейдет и в вечную жизнь, если
человек не изменится во время земной жизни. Да еще добавится прямое воздействие
злых духов, которые тоже “сродни” нашим падшим состояниям и пребывают во тьме
кромешной.
О тьме кромешной
Раскрывая вопрос о греховном состоянии человека, Святые
Отцы отмечали, что “всякая злая страсть человеческая имеет своего беса, который
через человека питает себя”(свят. Феофан Затворник).
Удивительный факт взаимодействия двух
разумных существ: человека и падшего духа. Этот дух оказывается
— силой, приходящей в душу человеческую
извне, из совершенно особой внефизической среды, и при том
— является силой конкретной,
воздействующей при известных условиях на души человеческие и влияющей реально на
человеческую жизнь (23, 8).
С помощию благодати, по учению Святых
Отцов, мы можем узнать и об образе действия этой силы.
Именно к сердцу человека, если оно
заражено развивающейся страстью, и подходит темная сила.
Образ действия этой силы различен, она
“гипнотизирует” человека, настаивает на “нужном” для греха человека помысле,
затуманивает волю и сознание, и вот тут-то и губит обезволенного человека,
который уже не противится этому воздействию, а всеми силами предается состоянию
страсти.
Еще одно из средств воздействия падшего
духа, — его постоянная ложь и продуманный обман человека. Подвижники благочестия
были очень внимательны к каждой мысли и могли отличить дух Божий и дух лестчий,
действие благодати Божией и обольщение вражие.
Но поскольку эта злая сила действует
тайно, сокровенно, как особая энергия, нападающая на человека извне, то для
успешной борьбы с этой силой нужно иметь, как и для борьбы со своей
эгоистической природой, точку опоры также в ином мире, где Бог и правда Его (23,
17). Именно поэтому единственная наша надежда на победу в этой борьбе — на Бога.
А наше действие, наша роль в этом труде — это свободный выбор Света, Добра,
Любви и усилий молитвы и добрых дел на этом пути.
Если же этого не происходит, то падший
дух формирует у человека превратное направление ума, чувства и воли и
окончательно отторгает свою жертву от Бога, как бы “ворует” у Бога души
человеческие, на что богословская наука отвечает:
— приобретение свойств сатанинских делает
невозможным пребывание человека с Богом.
Сам человек выбирает то состояние,
которое называется кромешным и соответствует его свойствам, направлениям его
души, его чувствам, его желаниям.
Иоанну Златоусту принадлежит следующее
изречение: Бог потому и благ, что геенну сотворил. Каким образом Бог благ, что и
геенну сотворил?
“Мысль Иоанна Златоуста можно понять
таким образом, — поясняет А. И. Осипов. — Для человека, который приобрел
свойства души, противоположные Божественным свойствам, или, лучше сказать,
который лишился Богоподобных свойств, для него возможность быть вне Бога
является благом, поскольку бытие с Богом было бы для него невыносимым. Поэтому
состояние, обозначенное как тьма кромешная означает не что иное, как духовный
выход за границы Бога, человек в своей душе может не принять Бога. Вездесущие
Божие наталкивается на непреодолимую преграду в лице человеческой души,
человеческого сердца. Здесь может человек не принять Бога. И это есть тьма
кромешная.
В геенне происходит окончательное
самоопределение личности. Говорят: Бог помилует, но я могу прийти в состояние
омертвения. Страшный Суд — это самоопределение человека, в котором выявится, что
многие находятся в состоянии сознательного противления Богу.
— Ради чего же происходит это отторжение от Бога?
—
Ради страсти, — ответили бы мы, и для подтверждения всей опасности страстей обратимся к следующей —
к блуду.