Биография Самюэля Ганемана (1755 – 1843 гг.)

Он родился в 1755 году 10 апреля в Мейссене, в королевстве Саксонском. Отец его был живописец по фарфору и требовал от сына изучения его ремесла, но нашлись благодетели, которые, заметя его стремление к обучению наукам, дали ему возможность получить образование. Окончив княжескую школу, он перешел в Лейпцигский университет, где терпел нужду и проживал уроками. По ходатайству одного врача в Мейссене, все профессора медицины освободили его от платы за слушание лекций, так что он получил возможность сберечь небольшую сумму денег. На эти деньги Ганеман после двухлетнего пребывания в Лейпциге, в 1777 г., отправился в Вену, чтобы изучить там «практическую врачебную науку», так как в Лейпциге и в некоторых других университетских городах в то время клиник еще не было. Здесь он был ревностным учеником лейб-медика барона Кварина, который его очень ценил. Затем по совету Кварина губернатор Трансильвании пригласил Ганемана на очень почетных условиях отправиться с ним в Германштадт, в качестве домашнего врача и смотрителя его значительной библиотеки. Тут он особенно ревностно изучал химию и горное дело. После двухлетней практики в этом населенном городе он направился в Эрланген для получения докторской степени. Из Эрлангена Ганеман возвратился на родину. В 1782 г. он получил место в физикате в Гоммерне, близ Магдебурга. В 1783 г. он женился и в следующем году переехал в Дрезден, где более года заведовал всеми городскими больницами. Чтобы быть ближе к источнику науки, он в 1789 г. переехал в Лейпциг. Ганеман всюду проявлял неутомимое литературное трудолюбие и слыл за ученого и очень искусного врача. До 1799 года он ездил все по разным городам и ученым и затем вернулся в Эйленбург, где имел столкновение с городским врачом из-за того, что сам приготовлял и отпускал лекарства, вследствие чего он снова пустился в путь и направился в Михерн, близ Лейпцига. В 1806г. в Торгау он написал свой «Органон рационального врачебного искусства» и в 1811 году направился в Лейпциг, чтобы занять кафедру при тамошнем университете и читать лекции о своем новом способе лечения. Здесь, при помощи своих учеников, он усердно занимался испытанием лекарства на собственном организме и дальнейшею выработкою своего учения. А между тем его прогрессивно увеличившаяся практика возбуждала все более зависть врачей, а собственное приготовление и отпуск лекарств вызывали опасение среди аптекарей. В 1819 году последние подали жалобу на то, что он сам отпускает лекарства. Напрасно Ганеман в своем в высшей степени дельном письменном оправдании объяснял, что его врачебная деятельность не подчинена существующим медицинским постановлениям, что его терапевтические орудия не могут быть подведены под понятие обыкновенных лекарств, подлежащих существующим узаконениям. Напрасно! Ганеману было запрещено приготовлять и отпускать лекарства, вследствие чего его врачебная деятельность в Лейпциге стала невозможною. Герцог Фридрих-Фердинанд в Ангальте предложил ему убежище в Кётене, с полною врачебною свободою. Таким образом весною 1821 года Ганеман отправился туда, в качестве гофрата и лейб-медика герцога. После вдовства, он женился в 1835 году вторично на француженке и переселился в Париж, где умер в 1843 году.

   Бруннов так говорит о личности и характере Ганемана (Ein Blick auf Hahnemann Leipzig 1844 г.):

    «Ганеману было тогда 62 года. Серебристые кудри окаймляли задумчивое чело. Из-под которого сверкали умные, проницательные глаза. Все лицо имело спокойно-пытливое, величественное выражение; тонкий юмор лишь изредка сменял глубокую серьезность, свидетельствующую о перенесенных им страданиях и борьбе. Он держался прямо, имел твердую походку и был так ловок в своих движениях, как бы ему было 30 лет. Когда он выходил из дому, то надевал, совершено простой темный полукафтан, короткие панталоны и сапоги. У себя же он любил домашний пестрый халат, желтые туфли и черную бархатную ермолку. Он редко выпускал из рук длинную трубку, и это курение табака было единственным отступлением от строгой диеты, которой он придерживался. Он пил воду, молоко и белое пиво и был в высшей степени умерен в пище. Такою же простотою, как одежда и пища, отличалась и вся его домашняя обстановка: вместо письменного стола у него был совершенно постой большой четырехугольный стол, на котором всегда лежало 3-4 огромных фолианта, куда он вносил истории болезней своих пациентов и в которых он имел обыкновение, во время расспросов, наводить усердные справки и делать письменные заметки; ибо исследование больного производилось им в высшей степени подробно и внимательно, по тому образцу, который он приводит в Органоне.

Ганеман принял меня как нельзя более приветливо и мы с каждым днем все более и более сближались… чувство уважения и благодарности одинаково сильно привязывали мня к нему, и я никогда не забуду добро, которое он мне сделал»…

«Дом Ганемана отличался очень своеобразною деятельностью. Члены семьи и академические слушатели жили и работали только одной идее – гомеопатии. Для которой каждый из них трудился, как умел. Четыре взрослые дочери помогали отцу в приготовлении лекарств и охотно принимали участие в испытаниях лекарственных веществ.… Еще более деятельное участие принимали в этом преданные реформатору студенты, имена которых тщательно отмечались в отдельных наблюдениях «Чистого лекарствоведения» и сохранились еще и до сих пор».

«…окончив дневную работу, Ганеман имел обыкновение отдыхать с 8-10 часов, беседуя в дружеском кругу. Тогда все друзья и ученики имели к нему доступ и чувствовали себя веселыми и довольными. Старый эскулап сидел среди внимавшего ему кружка в своем покойном кресле, в вышеописанном домашнем одеянии и передавал то веселые, то серьезные рассказы из своей бурной жизни. Наряду с естественным науками и положение иноземных народов часто было предметом этих вечерних бесед. Ганеман имел особенное пристрастие к китайцам, а именно потому, что у них особенно строго соблюдалось беспрекословное повиновение и почтительность детей к родителям – обязанности, которыми в нашем цивилизованном европейском мире начинают все более и более пренебрегать. Действительно, семейство Ганемана было образцом древне-германского воспитания детей, и дети по отношению к родителям проявляли не одно повиновение, но и самую искреннюю любовь».

«…От своих учеников Ганеман требовал не только умственного развития и прилежания, но и строгой нравственности. Мне известен один случай, когда он отказал от своего дома одному талантливому молодому медику, так как узнал, что последний находится в близких отношениях с одною особою легкого поведения».

«В религиозных вопросах Ганеман, принадлежавший к лютеранскому вероисповеданию, держался вдалеке от всяких положительных догматических верований. Он был чистым, твердо убежденным деистом. – «Я не могу не благодарить Бога и не преклоняться пред Ним при виде Его творений» - часто говорил он».

     Л. М. Чичагов «Медицинские беседы», I том, стр.125-127.

      Репринтное издание, изд. «АВАНТИ», Москва, 1999г.