Митрополит Вениамин (Федченков) в книге “На рубеже двух эпох” так описывает одну встречу в поезде:

“Прямо против меня оказался молодой раввин-блондин. Мы завязали с ним спор о вере. Он был, разумеется, против христианства.

— А вы хоть читали Евангелие?
— Нет!
— Ну, как же вы можете спорить, не зная самого важного?

В это время ввязывается в нашу беседу другой еврей, черный и пожилой, машет презрительно на нас обоих рукой.

— Э-э! — говорит, — и ваша (моя) вера неверная и твоя (раввина) тоже! Теперь наша вера настала! Ваши больше не нужны!
— Какая же ваша вера? — спрашиваю.
— Вот какая! — и он торжественно ударил себя по карману (47, 174).

Богатство стало богом нашего времени. Ему жертвуют совестью, честью, дружбой. Один студент на лекции объявил:

— Я не хочу быть христианином, потому что не хочу быть нищим.

Такой взгляд на христианство как на религию рабов и нищих провозглашал еще Ницше, на что Вл. Соловьев ему очень хорошо ответил:

— Несчастный Ницше в последних своих произведениях заострил свои взгляды в яростную полемику против христианства, обнаруживая при этом такой низменный уровень понимания, какой более напоминает французских вольнодумцев XYIII века, чем современных немецких ученых! Приписывая христианство исключительно низшему социальному классу, он не видит даже того простого факта, что Евангелие с самого начала принималось не как проповедь сомнительного возмущения, а как радостное известие о верном спасении, что оно основано Первенцем из мертвых, воскресшим и обеспечившим вечную жизнь своим последователям, как они непоколебимо верили. При чем тут нищие? рабы и партии? Что значат социальные классы, когда речь идет о смерти и воскресении? (40, 50).

Архиепископ Иоанн Сан-Францисский в статье “Бедность и богатство” так рассуждает на данную тему:

— Само по себе материальное богатство не вредно — оно нравственно нейтрально;
— сама по себе бедность — тоже нравственно нейтральна (5, 109).

Но что же плохо?

— Обожествление богатства — это личный и социальный яд;
— когда богатству приносятся человеческие жертвы (а неразумный богач приносит себя и всех окружающих) — это зло;
— когда забывается бессмертное и великое достоинство человека и цель жизни человека на земле — это зло.

Похоть богатства проявляется не только у богатых или богатеющих, но столь же часто и у бедняков, завидующих лучшему материальному состоянию (5, 109).

Как-то у Диогена спросили, богат ли один известный ему человек. Он ответил:

— Не знаю, мне известно, что у него много денег.
— Значит, он богат!
— Быть богатым и иметь много денег — не одно и то же, — пояснил Диоген. — По-настоящему богат лишь тот, кто вполне удовлетворен тем, что имеет. Тот же, кто старается иметь больше, чем имеет, — бедняк по сравнению с тем, кто ничего не имеет, но при этом доволен своим положением (5, 59).

Благословенное Богом состояние души открывается не в скупости и жадности, к чему часто приводит богатство, а в духовной свободе и непорабощенности своим материальным положением. “Существо христианского духа есть свобода от всякого пристрастия к тленному богатству, — пишет архиепископ Иоанн Сан-Францисский. — Во Христе освобожденным, свободным духовно как от скупости эгоистической, так и от зависти эгоистической, может быть всякий человек, независимо от своего социального положения”(5, 109).

В Евангелии читаем:

Взглянув, Христос увидел богатых, клавших дары свои в сокровищницу.

Увидел также и бедную вдову, положившую туда две лепты, и сказал:

— Истинно говорю вам, что эта бедная вдова больше всех положила; ибо все те от избытка своего положили в дар Богу, а она от скудости своей положила все пропитание свое, какое имела.

И когда говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Он сказал:

— Придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено (Лук. 21, 1-6).

В Церкви Христовой иное понимание богатства и бедности, чем в миру. “Богатые” — это нищие духом, т.е. надеющиеся на Бога; “бедные” — богатящиеся своими земными ценностями, т.е. богатые материально, а душевно бедные, не имеющие веры в Бога.

Бедность, которая живет завистью и дышит убийством, не есть благословенная евангельская бедность. Это ужасная бедность. С другой стороны, смиренный обладатель богатства, считающий себя лишь “управляющим” (Лук.16) этого богатства, принадлежащего Творцу, и справедливо владеющий им, приобретающий милостивое отношение к миру через него, конечно, не может быть причислен к тем богатым, о которых Спаситель сказал, что “горе” им. Нет, таким богатым не горе, а радость, и — радость вечная (5, 109).

В отношении богатых в Церкви такой обычай: они Ей служат, — пишет архиеп. Иоанн Шаховской. — В отношении бедных: Она им служит. Бедные почитаются достойными помощи, богатые (праведным богатством) — достойными служения. Церковная психология прямо противоположна психологии, обычно наблюдаемой в миру, где бедные прислуживают, а богатые принимают их услуги как нечто должное. Примечательно, что и вне пределов земли осуществляется этот закон Церкви: святые, отошедшие от земли, молятся за грешных людей, живущих на земле, и тем служат их спасению. Живущие на земле верующие люди, как более богатые, чем усопшие грешники, потерявшие земное время для творения добра, могут помогать молитвою этим последним, служить их спасению (5, 112).

Размышляя о богатстве и бедности, отметим, что

• богатство может быть благословенным даром Бога, бедность тоже;
• богатство может быть проклятием для человека, и бедность тоже.

В мире не два лагеря — капиталистов и пролетариев, — как то хочет представить внешнее сознание, — подчеркивает святитель. В мире три лагеря:

1. безбожные бедняки;
2. безбожные богачи;
3. бедные и богатые (материально) христиане. Такова этическая карта мира.

Третья группа, конечно, наименьшая в мире, ибо “небесно-почетная принадлежность к ней” только у имеющих живую веру во Христа, только у “вставших на священную борьбу за величайшую ценность мира — душу человеческую” (5, 111).

Учение Церкви ясно формулирует, что и богатство, и власть, и положение для христианского сознания связаны с принципом служения, и не являются средством для наслаждения земной жизнью (что есть принцип не только язычества, но язычества низшего, ибо высшее возвышалось над этим принципом эпикурейства) (5, 112).

Только марксизм, вслед за буддизмом (как это ни покажется странным), возводит материальную сторону бытия в категорию нравственного добра и нравственного зла.

Для христиан ЗЛО и ДОБРО — не во внешнем, но во всем мире делается добрым или злым в зависимости от внутренних побуждений и намерений человека, ибо как добро, так и зло суть чисто внутренние, духовные движения, создающие либо АД, либо РАЙ внутри человека. Внешний мир — это периферия проявления человека, и, конечно, если светел человек, то и периферия его жизни будет светить (5, 110).

Злом Спаситель назвал не само по себе богатство материальное, но “надежду на богатство”, т.е. устройство своей жизни вокруг идеи материального благополучия. В Евангелии всячески подчеркивается непрочность, ненадежность такого богатства и такой надежды. Это и дом, построенный на песке, и богач, светло празднующий свои дни и не понимающий, что его подстерегает внезапная смерть. Апокалипсис про такое богатство говорит очень определенно: ты говоришь: я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды, а не знаешь, что ты несчастен и жалок, и нищ, и слеп, и наг (3, 17)...

Страсть сребролюбия Святые Отцы подразделяют на:

— жадность — ненасытную жажду приобретения богатства любыми путями (жадность может принимать форму предпринимательства, хищения, коллекционирования и т.д., хотя перечисленное не обязательно является проявлением жадности);

— скупость — нежелание поделиться с кем-либо чем-то своим (7, 146), т.е. желание удержать при себе имеющиеся ценности ради них самих. Внешне похожа на бережливость (2, 124).

Жадный сам наказывает себя. Римский полководец и государственный деятель Антоний Марк (ок. 83 - 30 гг. до Р.Х.) славился своей щедростью. Рассказывали, что однажды он приказал управляющему выдать одному из своих друзей, обратившихся к нему с просьбой о помощи, миллион сестерциев. Управляющий, зная, что отговаривать Антония бесполезно, сложил эти деньги на видном месте, надеясь, что, увидев, как это много, Антоний воздержится от подарка другу.

Заметив целую кучу денег, Антоний спросил, что это такое. Управляющий ответил, что это те деньги, которые Антоний приказал отдать.

— Вот уже не думал, что миллион — такая малость. Прибавь еще столько же, — сказал Антоний, поняв хитрость управляющего (35, 105).

Разновидностью сребролюбия является вещелюбие.

Как сребролюбие (желание иметь как можно больше денег или других богатств), так и вещелюбие погружает человека в иллюзию (ложное представление о своей влиятельности, власти и т.д.), и всего этого “человек может быть лишен в любое время помимо его согласия”(2, 125).

Разумному человеку свойственно понимать, что земная “собственность” более чем “относительное” явление... Как исчезают века, так исчезает всякая собственность человеческая на земле. Словно пар в воздухе, растворяются все “права” на землю, на имущество, на самую жизнь, — права отдельных людей, городов, народов (5, 115). Но сердце наше “прелюбодейно” в самом глубоком (религиозном) смысле. Поэтому “род” человеческий назван Спасителем (никогда напрасно не говорившим) родом прелюбодейным и грешным, ибо сердце человеческое привязывается к преходящим ценностям, прилипает к сластям мира сего, к его призрачному богатству. Даже в мелочах повседневной жизни эта страсть себя обнаруживает, и если присмотреться к своей жизни, каждый найдет какие-либо проявления жадности или скупости.

Как-то Август (римский император, 63 г. до Р.Х. - 14 г.) обедал у своего близкого знакомого. Обед сопровождался пением хора. Август в знак признательности наградил каждого певца меркой зерна, поскупившись на деньги. В следующий раз, когда Август вновь приехал к своему знакомому, песнопений не было.

— Где же хор? — спросил император.
— Они на мельнице, мелют зерно, — ответил хозяин (35, 107).

Развиваясь из мелкой скупости и жадности, грех сребролюбия настолько порабощает человека, достигая чудовищных размеров и страшных состояний души, что человечество не перестает содрогаться от все новых злодейств, совершенных во имя этой страсти.

Классический пример — “Скупой рыцарь” А. С. Пушкина. Еще с детства знакомые слова:

Я каждый раз, когда хочу сундук
Мой отпереть, впадаю в жар и трепет.
Не страх (о, нет! кого бояться мне?)
..., но сердце мне теснит
Какое-то неведомое чувство...
Нас уверяют медики: есть люди,
В убийстве находящие приятность.
Когда я ключ в замок влагаю, то же
Я чувствую, что чувствовать должны
Они, вонзая в жертву нож: приятно
И страшно вместе. (Отпирает сундук).

“Монолог барона в подвале над грудой накопленного золота — одна из самых глубокомысленных, но и жутких страниц мировой литературы, — пишет замечательный философ А. Позов. — Открывая сундук с богатством, барон испытывает чувство преступника, вонзающего нож в жертву. Пушкин раскрывает в своей трагедии философию, психологию и поэзию скупости:

— Уединяясь в своем подвале и принося туда новые порции червонцев, он каждый раз заново испытывает прилив блаженства, род золотого экстаза. Он может ощущать свое богатство почти всеми своими чувствами. Он видит блеск золота, пер5ебирая червонцы старческими пальцами, он взвешивает и осязает их; пересыпая их, слышит звон благородного металла, наилучшую музыку для скупого. Может быть, он даже ощущает запах золота, этот рыцарь и адепт золотого тельца! Но это не все!

Тайна блаженства старого барона — в другом, в самом остром, сильном, самом тонком его переживании, — в мысли о богатстве. Мысль, перелитая в ощущение, страсть, отточенная мыслью, смешанная с нею, стала источником невыразимого наслаждения. Присоединение мысли к одному какому-нибудь чувству или ощущению усиливает его, превращая его в страсть. В результате:

* страсть притупила все другие чувства;

* многогранная человеческая личность обеднела, превратилась в духовного урода;

* все богатство души свелось к животному ощущению крупного хищника” (37, 107).

А Осоргина, в лекциях по “Истории русской литературы”, еще подробнее раскрывает психологию страсти.

Барон не только “господин” и хозяин своего богатства, но и раб его. Сам он говорит, что он “выше желаний”, но на самом деле это неверно, т.к. страсть приобретения не останавливается в своем развитии. Это важно отметить для понимания развития и действия страсти.

1) Ненасытимость страсти.

Высшее наслаждение барона, его “счастливый день”, когда он может всыпать горсть золота в “шестой сундук, еще не полный”. Ясно, что этим его желания не удовлетворены, не пресыщены; пока он жив, он хотел бы еще и еще накапливать золото, наполнять сундуки (54, 116). Подобная ненасытимость свойственна, естественно, не только Скупому рыцарю, но и всем, нашедшим в этой страсти цель своей жизни.

2) Безжалостность.

Как всегда, от одного главного порока рождаются другие. От скупости в бароне развилась безжалостность; достаточно вспомнить несчастную вдову с тремя детьми, которая принесла долг мужа и, видимо, умоляла барона пожалеть ее (54, 117). Но он, разглядывая золото в своей руке, вспоминает: С тремя детьми полдня перед окном. Она стояла на коленях, воя. Шел дождь, и перестал, и вновь пошел, Притворщица не трогалась...

Также безжалостен скупой и к своему сыну. Старый барон клевещет на своего сына перед герцогом, обвиняет сына чуть ли не во всех смертных грехах, чтобы избавить себя от излишних, по его мнению, расходов на содержание сына. Какая безжалостность, какое бессердечие в зачерствелой душе скупца! (54, 117)

Наверное, каждый в жизни сталкивался с подобной безжалостностью, когда в очередном “скупом”, с которым мы встречались, начинал звучать голос страсти.

3) Неразборчивость в средствах, или беспринципность.

Скупому безразлично, каким образом добываются деньги: “украл, конечно”, или, может быть, ограбил, убил кого-нибудь...

4) Властолюбие бесцельное.

Пушкин глубоко отобразил, как к скупости присоединяется страсть властолюбия, которая выражается в “упоении своей силой”:

— Я царствую! — восклицает барон, любуясь блеском золота в открытом сундуке. Но эта страсть власти у него бесцельная, пустая. Скупой рыцарь упоен только сознанием силы и власти, сознанием, что он “как некий демон может править миром”, что он своим золотом может поработить “и вольный гений”, и “добродетель, и бессонный труд”. Он наслаждается

• сознанием этой силы,
• сознанием доступности ему всех наслаждений мира,
• но никогда из-за своей скупости не истратит ни одной горсти из накопленных сокровищ;
• напротив, он хотел бы до самой смерти и даже после смерти скрывать от “взоров недостойных” свой подвал.

Предсмертный крик его:

— Ключи! Ключи мои! — последний гениальный штрих в характеристике героя (54, 118).

5) Мучения совести.

И в то же время барон — живая душа, в нем еще есть человеческие чувства; угрызения совести еще не умерли в нем, он знает их муки:

.... совесть,

Когтистый зверь, скребящий сердце, совесть,
Незванный гость, докучный собеседник,
Заимодавец грубый; эта ведьма,
От коей меркнет месяц и могилы
Смущаются и мертвых высылают!

Видно много выстрадал барон в борьбе со своей совестью, стараясь заглушить ее голос (54, 119).

6) Трагедия смерти.

Завершается эта трагедия скупости так же, как и у всех, подверженных действию этой страсти:

* золото переходит в руки недостойного наследника, а

* вчерашний властелин мира — только раб своей страсти (37, 108).

Насколько отлично от этого безумия христианское состояние души, богатое светлыми и добрыми чувствами веры и любви ко Христу.

Если вспомнить житие святой великомученицы Екатерины, то описание ее жития начинается с того, что

— она родилась в городе Александрии в Египте в конце III века, за несколько лет до воцарения нечестивого императора Максимина. Происходила она из знатной греческой семьи — была дочерью правителя Александрии Египетской.

Екатерина отличалась удивительной мудростью и красотой. Она изучила творения языческих писателей и философов, овладела ораторским искусством, могла говорить на нескольких языках. Многие богатые и знатные юноши просили руки красавицы, но Екатерина объявила, что готова отдать руку лишь тому, кто превзойдет ее в знатности, богатстве, красоте и мудрости.

Возможно, высокое происхождение, состоятельность, блестящее образование давали ей повод видеть в себе некоторые преимущества перед другими, но Господь помог Своей избраннице преодолеть это искушение, преподав ей урок христианского смирения и показав истинную красоту, богатство и мудрость.

Однажды мать Екатерины, тайная христианка, упросила ее встретиться с мудрым старцем, творившим непрерывную молитву в уединенной пещере недалеко от города. Выслушав Екатерину, старец сказал, что знает Юношу, Который превосходит ее во всем, ибо

* красота Его светлее солнечного сияния,

* мудрость Его управляет всем созданием,

* богатство Его разливается по всему миру, а

* высота рода Его неизреченна.

После слов старца в душе Екатерины родилось горячее желание увидеть Небесного Жениха. На прощание старец вручил ей икону Божией Матери с Богомладенцем на руках и велел с верой молиться Царице Небесной — Матери Небесного Жениха о даровании видения Ее Сына.

Ночью, после продолжительной молитвы, во сне Екатерине явилась Божия Матерь с Младенцем, окруженная лучезарным сиянием. Однако Екатерина не смогла увидеть лица Богомладенца, так как Он обратил его к Своей Матери. Но Богородица сказала Своему Сыну:

— Воззри, Чадо, на рабу Твою Екатерину, как она прекрасна и добра.

Богомладенец ответил Ей:

— Нет, эта отроковица весьма помрачена и так безобразна, что Я не могу на нее смотреть.
— Разве она не мудрее всех философов и не превосходит своим богатством и знатностью рода всех девиц?
— Она безумна, бедна и худородна, и Я до тех пор не буду взирать на нее, пока она не оставит своего нечестия.

В глубокой печали Екатерина вновь пошла к старцу. Тот с любовью принял ее и совершил над ней таинство Крещения. Через некоторое время Екатерина снова во сне увидела Царицу Небесную с Богомладенцем на руках, но на этот раз Христос ласково взирал на нее.

— Угодна ли Тебе, Сын Мой, эта девица?
— Весьма угодна, — отвечал Господь, — ибо теперь она прекрасна” (48, 234-235).

Казалось бы, как легка для нее должна теперь стать жизнь, Сам Бог взял под Свой покров, и что мы видим? Какие испытания перенесла святая, сколько пострадала она за Христа. Одним из искушений, которые обрушились на нее, было предложение ей богатства до полцарства, только бы она отреклась от Христа. Конечно, не приложила она своего сердца к богатству, и не исказила эта злая страсть ее душевной светлости и красоты. И в этом победа христианства, потому что верные — странники земли, но граждане неба, как сказали Святые Отцы. Христос победил крестом, и нас веселит не только красота неба звездного, блага земли, дары моря, но и спасение наше в дарах Духа Святаго, в утверждении добродетелей, когда рабство страстям исчезает и даруется сыноположение. Христос примирил небесное и земное, и сотворил обоя едино (Ефес. 2, 13), и теперь у всех людей:

— одна общая природа, общее небо, солнце, луна, воздух, море, огонь, вода, земля, жизнь, смерть, юность, старость, болезнь, здоровье, потребность пищи и одежды, а также общие и духовные блага: Священная Трапеза, обетование Царства Небесного, крещение, очищение грехов. Будем соблюдать во всем равенство и помнить, — сказали святые, — что смерть отторгает от наслаждения земными благами, и если ты человеколюбив и милостыни взыдоша на память пред Богом (Деян. 10,4), то тебе Христос дарует неизреченные блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2,9), — такова вера Православная.

Причины возникновения сребролюбия:

1) Неверие:

— в бытие Бога, вечную жизнь и бессмертие души служит причиной чрезмерной жажды по отношению к ценностям земным;
— в ту истину, что Бог печется о человеке, является причиной для собирания сребра и злата.

Конечно, и мир — это творение Божие, и человек — творение Божие, и каждому дается “талант”:

• круг земной жизни,
• душевные способности,
• духовные возможности.

Талант дается не для закапывания, но для разрабатывания. Весь круг человеческой жизни может быть уподоблен “полоске земли”, — пишет архиеп. Иоанн Шаховской. — Не лежать на ней должен человек, но разрабатывать ее, эту Божию землю, жизнь, данную ему во управление, как залог лучшей жизни, лучшей земли. Верный в малом и во многом верен будет. И вот человеку дается лишь “малое”, но чтобы он это “малое” употребил на пользу всего мира. И одно из проявлений этого “малого” — собственность человека. Что же происходит?

Человек с наивной психологией грешника пытается спрятаться от Бога. Так, например, Адам закрылся от Бога, спрятавшись в кусты.

— Адам, где ты?
— Я скрылся...

Сколько прошло с тех пор лет, а сыны Адама по-прежнему думают, что могут от Бога скрыться. И “скрываются” кто, где и как может: в глубине запутанных кустов культуры века сего: “частная собственность”, “общественная собственность”, “государственная собственность”, “коммунизм”, “капитализм”, “социализм” и т. д. (5, 113), лишь бы эту “малую” собственность эгоистически присвоить себе.

Ф.М. Достоевский после состоявшегося в Женеве конгресса “Лиги мира и свободы”, писал Майкову:

— Это грустно. Начали с того, что для достижения мира на земле нужно истребить христианскую веру. Большие государства уничтожить и поделить на маленькие: все капиталы прочь, чтобы все было общее по приказу. И главное огонь и меч — и после того, как все истребится, то тогда, по их мнению, и будет мир (25, 60).

Так человечество упорно строит башню материального благополучия до небес, но без Бога, в уверенности, что возможно “достигнуть неба”, т.е. своего человеческого счастья через постройку материального благосостояния.

— Вот построим башню и будем счастливы, — думают эти люди. — Жалкая мысль! — говорит святитель. — Разве какое-либо количество кирпичей или машин может сделать людей лучшими, более мудрыми, добрыми и близкими друг ко другу, более способными понять и найти свое счастье? Одержимые материальным строительством, видя только в нем цель своей жизни, люди все строят и строят... Сменяются поколения, башня человеческая все строится, а земля все более заливается кровью братьев (5, 424). Одни социальные теории сменяют другие, изощряясь в оправдании хищничества, воровства, убийства как необходимого средства для установления равенства на земле.

Отвергая Бога, надеясь на “рост производительности труда как на вектор мировой истории”, идея материализма обещала еще на земле создать рай за несколько пятилеток. И что мы видим?

— Никакое богатство, — свидетельствует архиепископ Иоанн Шаховской, — не может без внутреннего подвига и усилия человеческой души и без благословения Божия перейти в нравственное к а ч е с т в о жизни. Люди не могут из царства необходимости материальной, в которой они живут, сразу перейти, по Марксу, в “царство свободы”. Это все утопия, мираж, соблазн, горький последствиями (5, 424). Материализм не увидел Христа или увидел и не принял, что Христос — сокровище неистощимое, богатство нетленное (акафист), а Ф.М. Достоевский очень глубоко описал, что попытка внутренне усовершенствовать человечество только внешними средствами новой социальной системы — ошибочна! На пути социальных преобразований нельзя искоренить зло, заложенное в человеческой природе, ибо “никакое уничтожение бедности, никакая организация труда не спасут человечество от ненормальности, а следственно, и от виновности и преступности”(25, 19). И Достоевский обратился ко Христу. “Образ Христа, любимый им и раньше, выдвинулся для него на первый план. Жажда социальной справедливости продолжала сохраняться в нем, но средства для осуществления ее он искал уже в области духа, а не во внешнем строе общества” (25, 19).

— Поэтому идея материализма, как чуждая нравственного понимания мира и человека, не может создать настоящей общности между людьми; идея материализма противоположна самой сути духовной настоящей общности людей и углубляет разделение человеческое, — пишет архиеп. Иоанн (5, 475). Казалось бы, даже если создаются условия для максимального обогащения, через которое человечество надеется получить счастье, и что же? Люди, обогатившись, отчуждаются друг от друга, ориентируясь на материальные ценности, обедняются духовно, и сколько зла и несправедливости плодится в этом болоте страстей.

С другой стороны, заповеди Божии: не убей, не кради, не прелюбодействуй и т.д., лежат в основе настоящей человеческой культуры и открывают путь к высшей социальности и человечности (5, 475).

Потому никто из людей и не имеет права самовольно отнимать жизнь или имущество у ближнего. Человек имеет право только отдавать свою жизнь и свое имущество другим.

В притче о милосердном самарянине Христос показал образ такого служения человечеству. Милосердный самарянин не прошел мимо израненного, лежавшего на дороге незнакомого человека, а своей заботой спас его от смерти. “Если свойства разбойников — отнимать и свободу, и собственность, и жизнь людей, то свойства истинного человека — помогать другим людям и делиться с ними своим имуществом и своими лучшими душевными чувствами, укрепляя и утешая жизнь окружающих людей. Таков путь настоящей человечности” (5, 476).

Пророки, апостолы, пастыри, ученики Христовы, во всех народах, следуя Слову своего Учителя и Господа, возвещают духовную, т.е. самую глубокую революцию человечества. Ведь какие бы социальные реформы не совершались и революции ни производились в мире — они ни к чему счастливому не приведут человечество, если сам человек будет оставаться эгоистом и в нем не будет совершаться духовный процесс борьбы за добро, за правду и любовь к Богу и человеку (5, 477).

— Да, если бы все люди прониклись до конца этим истинным созерцанием реальности, как иначе пошла бы жизнь их, — пишет архиепископ Иоанн, — исчезли бы все ужасные человеконенавистнические теории, одна другую сменяющие в мире, и воцарилось бы одно правильное, настоящее отношение к ценностям земли. Эти земные ценности, перестав быть высшими, сделались бы настоящими (5, 110).

2) Неразумие. Недуг сребролюбия приходит от вне нашего естества и бывает от маловерия и неразумия, — сказали Святые Отцы.

Если этот недуг укоренится в нас, то бывает злее всех других недугов; и если подчинимся ему, в такую пагубу приводит, что Апостол назвал его

— не только корнем всякого зла — гнева, скорби и проч.,
— но и идолослужением
(I Тим. 6, 10; Кол. 3, 5).

Божественный Закон запрещает даже чего-либо желать чужого и завидовать имуществу ближнего.

Почему?

Злом является все, что нарушает любовь к Богу и к человеку. Посягая на собственность человека, посягают на его личность. Эгоизм понуждает человека отнимать чужое и не отдавать своего. А любовь влечет человека беречь чужое и свое отдавать другим (5, 475).

Страсть сребролюбия может возникать по естественному желанию человека всегда быть в благополучии. Вот здесь как раз и находит человек причину для беспокойства, а падший дух возможность для искушений.

Можно приводить много разных подтверждений из жизни святых, но хотелось бы вспомнить то многое страдание и доблестную победу духа, одержанную праведным Иовом, жившим еще в Ветхом Завете, и получившим название Многострадального.

Святой праведный Иов Многострадальный жил за 2000-1500 лет до Рождества Христова, в Северной Аравии, в стране Австидийской, в земле Уц. Жизнь и страдания его описаны в Библии (Книга Иова). Есть мнение, что Иов приходился племянником Аврааму: был сыном брата Авраама — Нахора. Иов был человеком богобоязненным и благочестивым. Всей душой он был предан Господу Богу и во всем поступал согласно Его воле, удаляясь от всего злого не только в делах, но и в мыслях. Господь благословил его земную жизнь и даровал Иову большое богатство: у него было множество скота и всякого имения. Семь сыновей праведного Иова и три дочери были дружны между собой и собирались на трапезу все вместе, поочередно у каждого из них. Постоянно, через семь дней, праведный Иов приносил за своих детей жертвы Богу, говоря:

— Может быть, кто из них согрешил или похулил Бога в сердце своем.

За справедливость и честность святой Иов был в великом почете у сограждан и имел большое влияние на жизнь единоплеменников.

Однажды, когда перед Престолом Божиим предстали Святые Ангелы, явился между ними и сатана. Господь Бог спросил сатану, не видел ли он раба Его Иова, мужа праведного и чуждого всякого порока. Сатана дерзко отвечал, что недаром богобоязнен Иов — Бог бережет его и умножает его богатства, но если наслать на него несчастья, то он перестанет благословлять Бога. Тогда Господь, желая показать терпение Иова и веру его, сказал:

— Все, что есть у Иова, Я предаю в твои руки, только самого его не касайся.

После этого Иов внезапно лишился всех своих богатств, а потом и всех своих детей. Праведный Иов обратился к Богу и сказал:

— Нагим вышел я из чрева матери моей, нагим и возвращусь к матери своей земле. Господь дал, Господь и взял. Да будет имя Господне благословенно!

И не согрешил Иов пред Богом, и не произнес ни одного неразумного слова.

Когда Ангелы Божии вновь предстали перед Господом и среди них сатана, то диавол сказал, что Иов праведен, пока сам невредим. Тогда Господь возвестил:

— Я попускаю тебе сделать с ним, что хочешь, только душу его сбереги.

После этого сатана поразил праведного Иова лютой проказой, которая покрыла его с ног до головы. Страдалец вынужден был удалиться от жилищ людей. Он сел вне города на куче пепла и глиняным черепком скоблил свои гнойные раны. Все друзья и знакомые оставили его. Жена его принуждена была добывать себе пропитание, трудясь и скитаясь из дома в дом. Она не только не поддерживала своего мужа в терпении, но думала, что Бог наказывает Иова за какие-то тайные грехи, плакала, роптала на Бога, укоряла мужа и, наконец, посоветовала ему похулить Бога и умереть. Праведный Иов тяжко скорбел, но и в этих страданиях остался верен Богу. Он отвечал жене:

— Ты говоришь, как одна из безумных. Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?

И не согрешил праведный ни в чем перед Богом.

Услышав о несчастиях Иова, три его друга пришли к нему разделить его скорбь. Они считали, что Иов наказан Богом за грехи, и убеждали неповинного ни в чем праведника покаяться. Праведник отвечал, что он страдает не за грехи, но что эти испытания посланы ему от Господа по непостижимой для человека Божественной воле. Друзья, однако, не верили и продолжали считать, что Господь поступает с Иовом по закону человеческого возмездия, наказывая его за совершенные грехи.

В тяжкой душевной скорби праведный Иов обратился с молитвой к Богу, прося Его Самого засвидетельствовать перед ними его невиновность. Тогда Бог явил Себя в бурном вихре и укорил Иова за то, что он пытался проникнуть своим разумом в тайны мироздания и судеб Божиих. Праведник всем сердцем раскаялся в этих мыслях и сказал:

— Я ничтожен, отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле.

Тогда Господь повелел друзьям Иова обратиться к нему и просить его принести за них жертву.

— Ибо, — сказал Господь, — только лицо Иова я приму, чтобы не отвергнуть вас за то, что вы говорили обо Мне не так верно, как раб Мой Иов.

Иов принес жертву Богу и помолился за друзей, и Господь принял его ходатайство(55, 198-199).

Что же нового для древнего мира открывается в житии праведного Иова?

До пришествия Христова все были убеждены, что Бог награждает добрых и наказывает злых, и полагали, что если кто подвергается несчастию, тот грешник, и чем больше его несчастие, тем мрачнее его греховное состояние. Поэтому и об Иове друзья подумали, что у него есть тайные грехи и убеждали его покаяться...

Но в жизни праведного Иова Господь открывает всему миру, что благосостояние внешнее не является соответствием праведности человека.

Более того, Иов, пораженный смертной язвой и обитавший вне города, праведник и страдалец, явился прообразом Сына Божия, Праведника, пострадавшего за грехи людей, и в своем страдании, как и патриарх Авраам, прозрел во многие тайны пришествия Христа. В своем страдании он прозрел и страдания Христа на Голгофе, и в своем восстании славное Воскресение Христово.

— Я знаю, — говорил праведный Иов, пораженный проказой, — знаю, что Искупитель мой жив и Он восставит из праха в последний день распадающуюся кожу мою, и я во плоти моей узрю Бога. Я узрю Его сам, мои глаза, не глаза другого увидят Его. Чаянием сего истаивает сердце мое в груди моей! (Иов, 19, 25-27).

Господь возвратил праведному Иову здоровье и дал ему вдвое больше того, что он имел прежде. Вместо умерших детей у Иова родилось семь сыновей и три дочери, прекраснее которых не было на земле. Хотя Господь удвоил богатство Иова, но детей родилось у него только десять, и это потому, чтобы “не подумал кто-либо, что его первые дети погибли совсем, — нет, хотя они и умерли, но не погибли, они восстанут в общее Воскресение праведных” (Жития святых на русском языке, М., 1908, стр. 215). После перенесенных страданий Иов прожил еще 140 лет (всего же он прожил 248 лет) и видел потомство свое до четвертого рода.

Самое дорогое в его жизни, встреча с Богом, стала возможна при его верности Богу даже в несчастиях.

Но так же продолжает искушать падший дух и других людей.

— У тебя несчастье, ты страдаешь, а Бог тебе не помогает. Похули Бога и умри, — как говорила жена Иова, научаемая дьяволом. Но также говорят и многие другие:

— Столько скорби в мире, а где же Бог?

Но подвижники благочестия были внимательны к таким помыслам и видели ложь падшего духа.

Макарий Александрийский, приняв благодать святого Антония, который сказал ему:

— На тебе почил Святой Дух, и ты будешь после меня продолжателем моих дел, тоже терпел различные скорби.

Однажды преподобный Макарий оказался в пути в пустыне и от продолжительного путешествия сильно изнемог. Внезапно явился ему дьявол и сказал:

— Ты воспринял благодать Антония, почему же не пользуешься ею и не просишь у Бога пищи и подкрепления в пути?

Преподобный ответил ему:

— Господь моя сила и слава, ты же не искушай раба Божия.

Диавол ложно, с хитростью, под видом добра хочет всех привести ко злу. Еще в пустыне он предложил Самому Спасителю:

— Если Ты Сын Божий, сделай камни хлебами, предвидя, что забота о хлебе насущном (или о благосостоянии) станет главной для забывшего Бога человечества. И здесь он с хитростью использует ложь:

он противопоставляет учение Христово своей заботе о людях, этим как бы утверждая, что “учение Христово — не настоящая любовь к людям, а только он, некий иной дух, заботится о слабых людях и может будто бы утешить и спасти человечество” (5, 349) и накормить его хлебом.

Он говорит человечеству:

— Не Бог, а я забочусь о вас!

Но в этом ложь падшего духа. Не забота, а скрытое коварство, зло под видимостью добра и ложь под подобием истины составляют сущность этого духа. Но свет Христов обнаруживает эту ложь... Сатана в пустыне, искушавший Господа, только выявил свое зло и сам себя обличил перед миром (5, 348).

Он не может накормить человечество, как это откроется перед всем миром в пришествие антихриста, в которого войдет сатана всей своей силой. В его царствование не даст Господь дождя с неба, и вся земля иссохнет, и голод будет по всей вселенной, и придут люди к антихристу, ибо он назовет себя богом, и скажут:

— Дай нам хлеба!

А он им ответит:

— Разве я Бог? Где я возьму хлеба?

И тогда вся история человечества придет к своему завершающему концу. Вся ложь и бессилие падшего духа явны будут всем.

Только Бог, создавший человека и этот мир, может накормить человека и хлебом земным, и Хлебом Небесным, даруя ему вечность как Истинный Отец своим сыновьям, а в земной жизни мы должны увидеть эту правду и полюбить Бога.

Христианство возводит к такой высоте духа, что Святые в огненной благодати Святаго Духа были освящены и в своей материальной природе, все они побеждали голод, холод, жажду, зной, более того; например, Мария Египетская ходила по воде, когда молилась — поднималась на воздух... Так жили святые. А мы?

И мы должны выйти из тупика материальных забот и во всем полагаться на Бога. И мы должны увидеть действие падшего духа и не соглашаться на него.

В житиях Святых можно увидеть, как стремился каждого из них склонить на тот или иной грех этот “заботящийся” дух.

К преподобному Макарию Александрийскому он подходит с хитростью, как бы с заботой о нем, ведь Макарий проголодался и устал, ведь он страдает, а почему же не просит Бога?

— Ты воспринял благодать Антония, почему же ты не пользуешься ею?...

Он как бы говорит ему:

— Зачем тебе страдать? — с надеждой вызвать в нем желание просить себе “знамения с неба” в удостоверение своей благодатности.

— Ты страдаешь, пусть Бог накормит тебя, сотворит для тебя чудо, ведь у тебя есть благодать. А может ты и не нужен Богу? Тогда “помогу” тебе я, падший дух, только тогда ты поклонись мне, а не Богу.

Преподобный Макарий ответил ему, что он — человек Божий, и напрасны оказались все усилия дьявола.

Но тут затрагивается еще одна очень важная потребность сердца человеческого. Это жажда чудес.

* В человеке живет жажда чудесного, но как понимать эту жажду? Она бывает подлинной жаждой высшего мира, но может быть и исканием только внешних феноменов чудесности, “знамений с неба”(5, 351). К этому и хочет склонить падший дух и представить человеку свои чудесности вместо истинного чуда, которое дает Бог.

Господь на это внешнее искание чуда сказал:

— Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка (Матф. 12, 39).

В этих словах открывая, что дано будет человечеству знание о пришествии Христа на землю, Его страдании и Воскресении, но хочет Господь, чтобы эту истину

* человек познавал внутренне, очищаемым сердцем, а не искал внешних явлений и чудес.

* Чудо не во внешнем знамении, факте, а во внутреннем познании Истины (5, 351). И это познание в нравственном совершенствовании открывается и воспитывается в Православии.

Безмерна любовь Христова к человеку. И если человек принял Евангелие как истину и величайшую силу жизни, он не слаб, а силен... Сам Бог, Творец неба и земли содействует ему в борьбе со страстями, с миром, плотию и диаволом...

Поэтому и преподобный Макарий, наставляемый благодатию Святаго Духа, увидел всю ложь диавола и не последовал ей. Удивительно все житие его. Нестяжательность его так изумляла окружающих, что производила настоящие чудеса преображения души человеческой, встретившейся с истинным христианством.

Однажды преподобный Макарий Александрийский и Макарий Египетский отправились в путь. Чтобы переправиться через реку Нил, им нужно было воспользоваться большим паромом, на который погрузились также два военачальника (трибуна) с большой важностью и внешним блеском, имеющие при себе медную колесницу, коней с вызолоченными уздами и свиту из войска, оруженосцев и дружинников, изукрашенных цепями и золотыми поясами. Когда эти начальники заметили двух преподобных старцев, одетых в ветхие одежды и стоящих в углу, они восхвалили их смиренную и бедную жизнь, и один из них сказал:

— Блаженны вы — пренебрегающие миром.

Макарий Александрийский на это ответил:

— Мы действительно пренебрегаем миром, а над вами смеется мир. Знай же, что произнесенное тобою произнесено не по твоей воле, но пророчески, потому что мы оба называемся Макариями, т.е. блаженными.

Растроганный этими словами Макария Александрийского, трибун по возвращении домой совлек с себя свои одежды и, раздав все имущество бедным, избрал отшельническую жизнь (житие Макария Александрийского).

Поэтому дух злобы, разжигая в людях ненависть ко Христу, утверждая, что истина Христова “нежизненна”, “нереальна”, что на нее будто бы можно только, в лучшем случае, любоваться, но жить ею нельзя, в житии Макария Александрийского, как и других святых — обличается в своей лжи. А всякое самообнаружение неправды в мире, ее самообличение, есть, в сущности, гимн Богу (5, 348).

3) Причиной возникновения сребролюбия могут быть благовидные намерения, например: собрать деньги для нищих, но Святые Отцы предупреждали: не говори, что собираешь деньги для нищих, ибо и две лепты вдовицы купили Царство Небесное (9, 259).

Более того, сребролюбие

• начинается под видом раздаяния милостыни, а
• оканчивается ненавистью к бедным.

Сребролюбец бывает милостив, пока собирает деньги; а как скоро накопил их, так и сжал руки (9, 259).

4) Сребролюбие оправдывается тем, что возможно

• возникновение голода,
• болезней,
• старости и других несчастий.

Последствия.

I. Сребролюбие приводит к предательству. Свят. Иоанн Златоуст говорит: я скорее готов иметь дело с тысячей бесноватых, чем с одним сребролюбцем, ибо никто из бесноватых не дерзнул сделать то, что из-за денег сделал Иуда (7, 148).

Страсть сребролюбия привела не только Иуду к страшному предательству, которое он совершил, но и многие, уловляемые этой страстью совершают предательство интересов страны, друзей, оправдывая всего лишь необходимостью “бизнеса” те разрушительные для страны и народа действия, которые тоже сродни предательству Иуды.

У Л. Гумилева есть глубокие размышления о истории возникновения и гибели народов, через которую он легко прослеживает эволюцию соотношения “альтруистов” (но мы назовем их героями, живущими ради других) и “эгоистов”. Одним из важных факторов для “умирания” народа он считает возрастание численного перевеса “эгоистов”. Когда сокращается число “героев”, которые обороняют народ как целое и интересы коллектива ставят выше собственных, то народ остается беззащитным, лишившись своих героев, он поглощается соседними народами. Потомство “эгоистов” продолжает жить, но уже в составе других народов (8, 162).

II. Сребролюбие приводит к созданию бизнеса на культивировании греха, к принуждению ко греху ради материальной выгоды.

В. Франкль обращает внимание на создание уникального бизнеса: индустрии развлечений. “И начинается танец вокруг золотой свиньи. Опасным здесь является принуждение к сексуальному потреблению, исходящее от индустрии “просвещения”.

— Мы, психиатры, постоянно видим у наших пациентов, насколько же они под давлением этой индустрии “просвещения”, манипулирующей общественным мнением, чувствуют себя прямо-таки обязанными стремиться к сексу ради него самого... Однако мы, психиатры, знаем и то, насколько сильно это сказывается на ослаблении организма (11, 35).

Это замечание ученого относится только к здоровью человека, а если добавить еще и возникающее вследствие греха психическое нездоровье и следующий этап — вечность с соответственным определением (а известно, что блудники Царства Божия не наследуют), то стоит повнимательнее отнестись к предлагаемой индустрии развлечений. Значит, развивающие сребролюбия ради этот вид бизнеса, дружно толкают человечество в ад, обманывая и обольщая, с одной целью: опустошить их кошельки или банковские счета.

Мы все против такой “свободы”, — пишет В. Франкль, — мы все против того лицемерия, которое творит “свобода”, имея в виду деньги (11, 36).

Значит, сребролюбие приводит ко лжи, и не только в индустрии развлечений.

III. Сребролюбие приводит ко лжи (пиратству).

В 1990-95 гг. объем мировой торговли вырос на 47%, объем товаров-подделок возрос на 150%. В 1995-96 гг. британские таможенники задержали, в общей сложности, 81 партию поддельных товаров, в то время как за 1994 г. было задержано только 12. Самым большим производителем подделок является Турция, следом за ней идут Китай, Таиланд, Италия и Колумбия. Согласно Службе промышленной статистики, 60% поддельных товаров предназначаются для продажи в странах Европейского союза. 25% этих товаров получает Франция.

В США самой частой формой пиратства является нелегальное копирование видеофильмов. Незаконное тиражирование фильмов по всему миру обходится американским производителям в 2,5 млрд долл. в год потерянной прибыли (28, 47), так что по всему миру проходят компании по уничтожению пиратских видеокопий.

На все эти попытки обогатиться любым способом Господь ответил кратко:

— Что пользы человеку приобрести весь мир, а себя самого погубить, или повредить себе? (Лук. 9, 25)

IV. Сребролюбие приводит к воровству, которое наказуется и гражданским законом, и совестью человека, и Богом. Воровство является весьма распространенным грехом, происходящим от частого пожелания присвоить себе что-либо чужое.

Однажды Петр I заседал в Сенате и слушал дела о воровстве. Он разгневался и приказал генерал-прокурору Ягужинскому:

— Немедленно напишите указ от моего имени: “Если кто и насколько украдет, что можно купить веревку, тот без следствия будет повешен”.

Генерал-прокурор взялся за перо, но, подумав, сказал императору:

— Государь! Так ты останешься без служителей и подданных. Все мы воруем, с тем лишь различием, что один более и приметнее, нежели другой (35, 156).

Этот остроумный ответ не снимает ответственности каждого за грех.

1. Страсть к воровству пресекалась законом Божиим и в Ветхом и Новом Завете.

а) Не кради (Исх. 20, 15; Втор. 5, 19; Матф. 19, 18). Не крадите и не обманывайте друг друга (Лев. 19,11,12). Кто крал, впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное(Ефес. 4, 28).

б) Особенно по отношению к бедным: не будь грабителем беднаго, потому что Господь вступится, и исхитит душу грабителей (Притч. 22, 22).

в) Не платить или занижать зарплату рабочим тоже является воровством: не обижай ближняго твоего и не грабительствуй. Плата наемнику не должна оставаться у тебя до утра (Лев.19,13).

2. Для восстановления своей чести и достоинства, надо возвращать украденное:

— если кто отдаст ближнему на сохранение серебро или вещи, и они украдены будут из дома его, то, если найдется вор, пусть он заплатит вдвое (Исх. 22, 5).

Если кто откажется пред ближним своим в том, что у него положено, или им похищено, или найдет потерянное и откажется в том, то, согрешив и сделавшись виновным, он должен возвратить похищенное, что похитил, или отнятое, что отнял, или порученное, что поручено, или потерянное, что он нашел (Лев.6,2—5).

3. Воровство — душевная страсть. Господь сказал, что эта страсть исходит из сердца: из сердца исходят злые помыслы, кражи, лжесвидетельства (Матф.15,19) и оскверняет человека.

Первый грех человека связан с воровством: он взял то, чего Сам Бог определил не брать. Но плод был “вожделен” для зрения и вкуса. Что последовало за этим, уже достаточно известно.

Когда страсть к воровству обращается в навык, то, по словам аввы Дорофея, это “дело, достойное плача”.

— Когда я был в общежитии, — рассказывает он о себе, — братия по простоте своей, думаю, исповедовали мне помышления свои. Однажды пришел ко мне некто из братии и сказал мне:

— Прости меня, отче, и помолись обо мне: я краду и ем.

Я спросил его:

— Зачем же? Разве ты голоден?

Он отвечал:

— Да, я не насыщаюсь за братской трапезой и не могу просить.

Я сказал ему:

— Отчего же ты не пойдешь и не скажешь Игумену?

Он отвечал:

— Стыжусь.

Говорю ему:

— Хочешь ли, чтобы я пошел и сказал ему?

Он говорит:

— Как тебе угодно.

И так я пошел и объявил о сем Игумену. Он сказал мне:

— Окажи любовь и позаботься о нем, как знаешь.

Тогда я взял его и сказал келарю при нем:

— Окажи любовь, и когда придет к тебе сей брат, давай ему, сколько он хочет, и ни в чем не отказывай ему.

Услышав это, келарь отвечал мне:

— Как ты приказал, так и исполню.

Проведя таким образом несколько дней, брат этот опять приходит и говорит мне:

— Прости меня, отче, я снова начал красть.

Говорю ему:

— Зачем же? Разве келарь не дает тебе, чего ты хочешь?

Он отвечал мне:

— Да, прости меня, он дает мне, чего я желаю, но я стыжусь его.

Говорю ему:

— Что же, ты и меня стыдишься?

Он отвечал:

— Нет.

Тогда я сказал ему:

— Итак, когда хочешь, приходи и бери у меня, но не кради.

Но через несколько дней он опять начал красть, и пришел со скорбью и сказал мне:

— Вот, я опять краду.

Я спросил:

— Зачем, брат мой? Разве я не даю тебе, чего ты хочешь?

Он отвечал:

— Нет, даешь.

Говорю ему:

— Что же, ты стыдишься брать у меня?

Он говорит:

— Нет.

Я сказал ему:

— Так зачем же ты крадешь?

Он отвечал мне:

— Прости меня, сам не знаю зачем, но так просто краду.

Тогда я сказал ему:

— Скажи мне, по крайней мере, по правде, что ты делаешь с тем, что крадешь?

Он отвечал:

— Я отдаю это ослу.

И действительно оказалось, что этот брат брал куски хлеба, финики, смоквы, лук и, вообще все, что он ни находил, и прятал это: одно под свою постель, другое на ином месте, и, наконец, не зная, куда это употребить, и видя, что оно портится, он выносил это вон и выбрасывал или отдавал животным.

— Вот видите, что значит обратить страсть в навык? Он знал, что это зло; он знал, что плохо делает и скорбел, и плакал; однако увлекался, несчастный, плохим навыком, который появился в нем от прежнего нерадения. И хорошо сказал авва Несторий:

— Если кто увлекается страстью, то он будет рабом страсти (38, 141-142).

Те, кто преданы воровству, 1) не умеют поступать справедливо; говорит Господь: насилием и грабежом собирают сокровища в чертоги свои (Амос. 3. 10).

Более того, 2) всегда стараются оправдать себя, извиняя свое воровство: кто обкрадывает отца своего и мать свою и говорит: это не грех, тот сообщник грабителям (Притч. 28, 24).

Самое страшное, что 3) воровство часто соединяется с убийством: с рассветом встает убийца, а ночью бывает вором (Иов. 24, 14). Убийство и воровство крайне распространились (Ос. 4, 2), и какая эпоха свободна от этого зла?

Жизнь ставит человеку приманки, разжигает его страсти и желания, и та же жизнь ставит ему препятствия к осуществлению и удовлетворению их (37, 105). Но если и во внешнем мире встречается множество препятствий для осуществления страстей, то и наш внутренний мир восстает против этого зла. В “Ричарде III” Шекспира убийца говорит перед преступлением о совести, мешающей осуществить зло:

— Я с нею (совестью) не хочу возиться; это опасная вещь, она делает человека трусом. Человек не может украсть, она его видит; человек не может поклясться, она ему перечит; человек не может согрешить с женою ближнего, совесть его обличает (37, 102).

Поэтому — 4) стыд следует за воровством: вор, когда поймают его, бывает посрамлен (Иер.2,26).

Еще с Ветхого Завета — 5) согласие с вором есть ненависть к душе своей: кто делится с вором, тот ненавидит душу свою; слышит он проклятие, но не объявляет о том (Притч.29,24).

6) Лжеучителя сравниваются с ворами: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инде, тот вор и разбойник. Вор приходит только для того, чтобы украсть, убить и погубить (Иоан. 10,1,10). Духовные воры — сектанты, еретики... и, конечно, падший дух.

Рассказывая о преподобном Марке, святой Макарий Александрийский, зная, что он по преклонности лет разрешил себе есть немного масла и вина, удивлялся его борьбе с собой и диаволом:

— Однажды, будучи ничем не занят в своей келье, — рассказывал святой Макарий, — я пошел к нему, уже состарившемуся к тому времени, сел при дверях его кельи. Я считал его кем-то высшим из людей, каков он и был в действительности, и хотел узнать (я тогда был еще, — замечает Макарий, — бесхитростен и несведущ), что старец делает или о чем беседует. Он же боролся с собой и с дьяволом, будучи уже ста лет от роду. Он говорил сам с собой:

— Чего ты, наконец, хочешь, злой старец? Вот ты уже и вина выпил, и елея вкусил. Чего ты еще желаешь, ненасытный раб чрева в старости?

Дьяволу же Марк говорил:

— Отойди от меня, дьявол! Ты состарился в борьбе со мною. Ты наложил на меня телесную слабость, сделав так, что я стал пить вино и вкушать елей; ты сделал из меня сластолюбца. Ужели я тебе должен что-либо? Ты ничего у меня не найдешь такого, что бы тебе можно было украсть. Враг человеческий! Отступи от меня наконец (житие Макария Александрийского).

Добавим краткое двустишие святителя Иоанна (Шаховского):

Диавол очень старый вор,
Не вступай с ним в разговор.

4. Наказание за воровство.

1) Воровство привлекает проклятие: вижу летящий свиток: это проклятие, исходящее на лице всей земли; ибо всякий, кто крадет, будет истреблен; Я навел его, говорит Господь Саваоф, и оно войдет в дом татя, и пребудет в доме его, и истребит его, и дерева его, и камни его (Зах.5,2-4).

В ХII в. была прославлена древняя чудотворная икона Божией Матери, после чего она получила название “Знамение Пресвятой Богородицы”.

В истории этой дивной иконы есть такое событие.

В 1636 г. задумал обокрасть эту церковь серебряных дел мастер Лука Плавильщиков. По окончании вечерней службы на 27 ноября он притаился в церкви, а ночью вошел в алтарь, собрал серебряные сосуды с жертвенника, высыпал деньги из кружек и стал подходить к чудотворной иконе, чтобы сорвать с нее драгоценные украшения. Но едва он коснулся ризы иконы, как был отброшен, без чувств упал на пол и пролежал так до утреннего богослужения (48, 70).

2) Воровство лишает неба: не обманывайтесь: ни воры, ни лихоимцы, ни хищники царства Божия не наследуют (1Кор.6,10). Вспомнить, хотя бы, тот же печальный пример Иуды Искариота, который начал с воровства, а кончил предательством и самоубийством, так что на всех иконах Страшного Суда, в аду, в руках диавола изображается душа этого несчастного.

5. О борьбе со страстью воровства.

Нужно: 1) хранить себя от воровства: возлюбленные! огненнаго искушения, для испытания вам посылаемаго, не чуждайтесь. Только бы не пострадал кто из вас как вор, или как посягающий на чужое (1 Петр. 4, 12, 15);

2) молиться, чтобы не увлечься воровством: нищеты и богатства не давай мне, Боже, питай меня насущным хлебом, дабы, пресытившись, я не отрекся Тебя... и чтобы, обеднев, не стал красть (Притч. 30, 8, 9);

3) не собирать сокровищ на земле. Всякое земное сокровище подвержено воровству: не собирай себе сокровищ на земле, где воры подкапывают и крадут (Матф. 6, 19);

4) созидать добродетельную жизнь. Небесное сокровище безопасно от воров: приготовляйте себе сокровище неоскудевающее на небесах, куда вор не приближается (Лук. 12, 33) (49, 27-28).

Вспомнить хотя бы евангельский пример Закхея мытаря — какое он принес покаяние:

— Господи, половину имения моего я отдам нищим, и если кого чем обидел, воздам вчетверо (Лук. 19, 8).

V. Сребролюбие приводит к убийству.

Подобными примерами пересыщена мировая литература, киноискусство... и, к сожалению, наша жизнь. Любая информационная программа содержит последнюю сводку новостей о новых преступлениях и убийствах в попытке стяжать “золотого тельца”.

VI. Сребролюбие является причиной возникновения других страстей:

• сребролюбца не оставят гнев и печаль (9, 262);
• сребролюбие производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость (9, 262).

Вот какое страдание доставляет эта страсть тем, кто живет ей.

VII. Любостяжательный не может чисто молиться, а во время молитвы представляет образы вещей, денег (9, 261).

VIII. Не вкусившие вышних благ (сребролюбивые) радуются о стяжании земных, а вкусившие вышних благ легко презирают земные блага (9, 261).

Способы борьбы со страстью сребролюбия.

1) Укрепление веры в Промысл Божий.

Неверие напоминает человека, который “может бросить своей пылью, грязью в высокое, чистое небо. Это в его власти и свободе, — писал архиепископ Иоанн (Шаховской). — Но пыль до неба н е д о л е т и т, грязь, брошенная им, скоро упадет на него самого и покроет его. А в вечности, каждый пожнет плоды своей собственной воли: высшее благо или мучительную душевную темноту, тесноту и пустоту” (5, 425).

Вера и понимание того, что есть Промысл Божий, жизнь человека озаряет особым смыслом.

Вот, например, в уже известном нам житии Макария Александрийского есть такой случай:

Однажды святой копал колодезь для иноков. На том месте, где копал преподобный, было много хвороста и терновника, откуда и выполз аспид и ужалил святого. Тогда он, схватив руками аспида за обе челюсти, растерзал его, сказав:

— Так как Господь мой не послал тебя на меня, то как осмелился ты приблизиться ко мне и укусить меня?

И, о чудо! Укус аспида не причинил преподобному никакого вреда.

Значит, не все, что с нами происходит, есть непосредственное проявление воли Божией. Есть еще и попущение Божие. Когда воля наша уклоняется ко злу, то Премудрый Бог, не нарушая нашей свободы, отступает от нас, оставляя во власти того состояния, в котором нам нравится пребывать. Слепая покорность всему происходящему с нами не есть смирение, как ошибочно понимают многие.

Однажды преподобный Макарий шел по пустыни, и у него кончились хлеб и вода, которые он взял с собой на дорогу. Макарий стал ослабевать от голода и жажды, так что едва не упал. Но он не стал унывать и готовиться к смерти, а обратился к Богу и горячо молился о помощи.

Тогда, как он впоследствии сам о том рассказывал, предстал перед ним призрак какой-то девицы, одетой в белые одежды и несущей в далеком от него расстоянии — как бы с версту — ведро чистой воды. Часто останавливаясь, девица показывала ему воду и звала к себе, обещая дать напиться. Однако у святого не было сил дойти до нее. Но все-таки, увлекаемый возможностью утолить жажду, прикладывая страшные усилия, он шел за нею три дня. Затем показалось стадо буйволиц (в той стороне их очень много). Одна, у которой был теленок, стала против уставшего и изнемогшего старца. При этом преподобный услышал голос, говорящий свыше:

— Подойди, Макарий, и пей ее молоко.

Он долго пил молоко и укрепился телом.

— Господь мой, — рассказывал далее святой Макарий, — желая явить на мне еще большую Свою милость и научить мою немощь надеяться лишь на Его благой промысл, явил такое чудо. По Его повелению я приказал той буйволице идти за мной до моей кельи и кормить меня во все время моего пути. Покорная буйволица, по велению Создателя своего, действительно последовала за мной и не подпускала теленка, чтобы напитать меня.

Если мы прежде говорили о ложном стремлении человека к “знамениям свыше” в поиске чудесности, в то время как истинное состояние души христианской видит “чудо не во внешнем знамении, факте, а во внутреннем познании Истины”, то остается добавить, что истинного “чуда Господь не отверг, но сделал чудом всю жизнь” (5, 351), как мы видим хотя бы из этого события из жизни преподобного Макария Александрийского.

2) Память о смерти научает отвергаться и тела.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) писал:

— Мы не “верим” только... Мы д у х о в н о уже видим, что без вечности и бессмертия все, что в мире, — ни к чему и незачем. С Богом — все осмысленно, получает свой смысл и свою цель. Все трудности, все труды и страдания человека озаряются смыслом, и сама смерть несет в себе свет вечного бытия (5, 425).

3) Истинная победа над сребролюбием и, вообще, вещелюбием состоит в том, чтобы не только не иметь, но и не желать никаких стяжаний. Это приводит нас к душевной чистоте, а милосердие от многих бед избавляет.

Святитель, обращаясь к русским народным пословицам, обращает внимание на любовь народа к добру:

— Нужно видеть вокруг себя не только зло и несправедливость в людских отношениях, и не только временное одоление добрых людей злыми, но важно замечать и совершающуюся — иногда очень сокровенно в мире великую победу добра над злом. Победы зла над добром призрачны и кратковременны, а победы добра и самое существование в мире добра, которое является уже его победой, есть высшая реальность мироздания и общее человеческое богатство (5, 428).

Мудрыми поговорками русский народ воодушевляет себя к добру:

• Час в добре пребудешь, все горе забудешь.
• Добро творить — себя веселить.
• Доброму человеку Бог прибавит веку.
• Доброе дело на два века, на тот и на этот.
• Худо тому, кто добра не делает никому.
• За неблагодарных Бог благодарит, — говорит народ, понимая, что подлинное добро бескорыстно и не ищет благодарности ни от кого.
• Своего спасибо не жалей, а на чужое не напрашивайся (5, 427).
• Реальность Божия нравственного суда над людьми народ так выражает:
• Не бойся богатого грозы, бойся убогого слезы.

О хищении или эксплуатации ближнего тоже имеется меткое слово:

• Денежка чужая твой рубль сожжет.

Даже на поверхности человеческой истории, и в благодарной памяти народной, остаются, как нечто значительное, лишь дела, отражающие веяние высшей Божественной Правды, на которой держится и ради которой создан мир (5, 428).

4) Помогает преодолеть сребролюбие жизнь по послушанию (монах дает обет нестяжания), однако это не означает, что вступивший на путь монашества сразу свободен от этой страсти.

Только в подвиге борьбы и с помощью Божией, человек освобождается от гордыни житейской, от похоти очей и от похоти плоти (от всего материализма), и становится доступным для вселения Духа Божия (5, 115).

Что это означает для человека?

Когда человек сделается совершенно свободным от всякой гордыни, от всякого темного пристрастия к себе и к миру, — собственность Божия, т. е. весь мир, сделается его собственностью, и он, ничего не имеющий и даже сам себе не принадлежащий, по слову Апостола, будет всем обладать (2 Кор. 6, 10)(5, 116).

В житии преподобного Сергия рассказывается о том, как один поселянин шел к преподобному со своим больным сынишкой, чтобы попросить молитв у святого. Но по дороге сын умер, и отец в отчаянии, оставив у преподобного умершего сына, пошел за досками, чтобы приготовить гроб.

Что сделал преподобный? Не имея никаких стяжаний, уповая на помощь Божию, он попросил у Бога самого большого: вернуть жизнь отроку. И Бог, услышав подвижника благочестия, сотворил по слову его. Вот пример, как ничего не имеющий и даже сам себе не принадлежащий, по слову Апостола, будет всем обладать, являя в себе царственное достоинство сына и наследника Божия.